ДОЛГОЖДАННОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ: «ЖЕЛАЕМ БЫТЬ РЕАБИЛИТИРОВАННЫМИ ДО КОНЦА…» (ИЗ ПИСЕМ ИНГУШЕЙ И ЧЕЧЕНЦЕВ В ПРЕЗИДИУМ ЦК КПСС, СОВЕТ МИНИСТРОВ, ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР. 1956 Г.)
Это дата тем более важна для нас, для ингушей, до сих пор ощущающих чувствительные удары «того бумеранга», запущенного в те далекие и одновременно, близкие 1944-1957 гг. Последствия депортации, как отдельная тема для изучения, еще ждут своих исследователей. Надо полагать, что эта тема содержат в себе предметы исследований не только для историков, политологов и социологов, но и для ученых, занимающихся исследованиями в таких областях знаний как психология, медицина, демография и ряда других. Во время высылки, по различным оценкам погибло от холода и голода около половины ингушских «спецпереселенцев», большую часть погибших составляли женщины, старики и дети. Огромное количество молодых людей прошли через тюрьмы и лагеря, куда их отправляли при первой возможности, за самое маломальское преступление. За воровство с колхозного поля какого-нибудь ведра картошки, можно было получить большой срок. Между тем преступления такого рода совершались просто от безысходности, чтобы не умереть с голоду. Оставшиеся в живых, по сути, были вынуждены выживать, зачастую в условиях полуголодного существования, занимаясь самым тяжелым физическим трудом, что сказалось не только на демографии ингушей в целом, но и пагубно отразилось на генетических данных последующих поколений. С большой долей вероятности можно предполагать, что генофонду ингушей, как и других репрессированных народов, был нанесен огромный ущерб. И, наконец, «режиссеры депортации выпустили джина из бутылки», когда стали перекраивать исторически сложившиеся этнополитические и административные границы на Северном Кавказе. В отношении ингушей, в отличие от остальных репрессированных народов, не была проведена полная территориальная реабилитация – Пригородный район, который во время нахождения ингушей в Казахстане и Киргизии активно заселялся осетинским населением, был оставлен в составе СОАССР. Смерть И.В. Сталина (1953 г.) и последовавшие за ней перемены в стране, получившие наименование «оттепель», дали надежду для тысяч людей, находившихся в бесправном статусе «спецпереселенцев» стать равноправными гражданами страны и возможно даже вернуться на Родину. Если еще в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1951 г. спецпереселенцы «оставлялись на спецпоселении навечно», то уже, в 1954 г. выходит постановление Совета Министров СССР «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпереселенцев». У спецпереселенцев появлялись некоторые права. Работающие категории получили право свободно передвигаться в пределах края, области, республики, где они проживают, и выезжать по служебным командировкам в пределах страны без ограничений. Спецпереселенцы старше 16-ти лет были сняты с учета, получили возможность поступать и выезжать на обучение в учебные заведения, расположенные в любом пункте страны. Дети до 16-ти лет были освобождены из-под административного надзора, на них перестал распространяться статус «спецпереселенцев». Срок явки в комендатуру по месту учета заменялся годичным (ранее нужно было являться каждый месяц).[1] 24 ноября 1955 года выходит новое постановление Совета Министров СССР «О снятии с учета некоторых категорий спецпоселенцев». Под него попадают участники Великой Отечественной войны и лица, награжденные орденами и медалями Советского Союза, члены семей погибших в ВОВ, а таковых среди спецпереселенцев, в том числе и среди ингушей было не мало. А так же, получают освобождение от «крепостной зависимости» преподаватели учебных заведений, некоторые категории инвалидов, женщины иных национальностей, состоящие в браке с представителями репрессированных народов. Однако, пункт 2-й, вышеуказанного постановления, в категорической форме запрещал возвращаться людям на Родину: «Установить, что лица, снятые с учета и освобожденные из-под административного надзора органов Министерства внутренних дел СССР, могут проживать в любом пункте страны, кроме той области (края, автономной республики), где они проживали до выселения. Жилые дома и другие помещения, принадлежавшие освобожденным из спецпоселения по прежнему местожительству до выселения, возвращению не подлежат»[2]. Событием огромной важности в жизни всей страны и, в особенности для репрессированных народов стал XX-й съезд КПСС. На закрытом заседании съезда от 25 февраля 1956 г. первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев выступил с докладом «О культе личности и его последствиях», в котором осуждались сталинские репрессии и, в том числе, депортации народов СССР. Было отмечено, что массовые выселения не были вызваны «военными соображениями», была дана самая отрицательная оценка этому явлению. В докладе говорилось: «В сознании здравомыслящего человека не укладывается такое положение – как можно возлагать ответственность за враждебные действия отдельных лиц или групп на народы, включая женщин, стариков, детей, коммунистов и комсомольцев и подвергать их массовым репрессиям, лишениям и страданиям <…>».[3] Процесс «освобождения» был постепенным. Сначала, в дополнение к постановлению Совета Министров от 1955г., в марте 1956 г. выходит постановление, по которому с учета спецпоселения снимаются члены семей участников ВОВ и лиц, награжденных орденами и медалями Советского Союза, а так же члены семей преподавателей учебных заведений. И, наконец, в июле 1956 года Президиум Верховного Совета СССР принимает долгожданный Указ «О снятии ограничений по спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей, выселенных в период Великой Отечественной войны».[4] Отныне лагерный термин «спецпоселенец» утрачивает свою силу, люди освобождаются от административного надзора. Однако, и этот указ был половинчатым, получив личную свободу, репрессированные народы не получили право возвратиться на Родину, в места своего прежнего проживания. Более того, каждый бывший спецпоселенец должен был подписать специально разработанный под этот указ документ – расписку о том, что он снимается с учета с уведомлением о том, что он не имеет права претендовать на свое бывшее имущество и не имеет права возвращаться на Родину. Все эти события 1955-1956 годов чутко воспринимались репрессированными народами. Еще во времена Сталина предпринимались отдельные попытки достучаться до «Верховного». Это делалось для того, чтобы сообщить ему о своем бесправном положении, со стороны людей, которые не хотели верить, что все это происходит с ведома «отца народов». Теперь же, все стало на свои места, роли, на «олимпе», были распределены и официально назначен в качестве «козла отпущения» за все грехи Сталина, его «Малюта Скуратов», исполнявший эту миссию по своей должности — Л.П. Берия. На него то и обрушились все обвинения в подготовке и осуществлении бесчеловечной акции по депортации народов СССР. Начиная с 1956 года в Президиум ЦК КПСС (Хрущев Н.С.), Совет Министров СССР (Булганин Н.А) и особенно в Президиум Верховного Совета СССР (Ворошилов К.Е.) поступает большое количество писем и телеграмм от спецпереселенцев. В них красной нитью проходит требование о возвращении их на Родину, т.е. осуществления того к чему руководство страны, несмотря на «оттепель» и «десталинизацию», еще не было готово и пыталось как-нибудь оттянуть. Однако эти просьбы становились все настойчивее. Писали отдельные лица и целые коллективы (десятки и сотни человек). Писали все – интеллигенция, рабочие, колхозники, пожилые старцы и школьники, грамотные и полуграмотные все в один голос, дружно просили и требовали возвращения им заветной Родины, без которой они не мыслили своего существования. Это был монолитный и мощный голос народов, в котором, можно об этом говорить без всякого преувеличения, ингуши играли роль «первой скрипки». И надо сказать, что эта настойчивость начинала давать результаты, к тому же она активно подкреплялась и самой жизнью – многие бывшие спецпереселенцы, не дожидаясь официального разрешения, самыми различными не легальными способами начали возвращаться домой. Это был порыв, против которого можно было противопоставить только новые репрессии. В этих условиях руководству СССР пришлось пойти на уступки и поставить этот процесс в легальные и, следовательно, законные рамки. 24 ноября 1956 года принимается Постановление Президиума ЦК КПСС «О восстановлении национальной автономии калмыцкого, карачаевского, балкарского, чеченского и ингушского народов». 9 января 1957 года Указами Президиумов Верховных Советов РСФСР и СССР Чечено-Ингушская АССР была восстановлена. Возвращение людей получило массовый характер. Однако, как было указано в документах, касающихся восстановления республики, восстановить республику в основном в прежних границах, «за исключением Пригородного района». Последний, по «авторитетному» мнению руководства СОАССР (Кабалоев, Дзанагов, Агкацев и другие товарищи), поддержанному представителями высшего руководства страны (А. Микоян, К. Ворошилов, Г. Маленков, Л. Брежнев, Н. Беляев) посчитали «нецелесообразным» возвращать ЧИАССР.[5] Следовательно, возвращение людей в свои дома, расположенные в Пригородном районе не получило ни одобрения, ни поддержки со стороны руководства страны, а со стороны руководства СОАССР встретило открытое сопротивление. Эта часть населения бывшей ЧИАССР была фактически предоставлена самой себе и возвращалась ни к себе на Родину, а уже в соседнюю республику. Началась долгая дорога домой… И мы еще в пути. Ниже мы приводим выдержки из некоторых писем ингушей и чеченцев к высшему руководству страны, в которых читатели, быть может, признают себя, а кто-то своих отцов и дедов. Вспомним всех и поклонимся их светлой памяти. Из письма /Заявления/ на имя Хрущева, Ворошилова и Булганина от ингушей и чеченцев, проживающих в Карагандинской области Казахской ССР, 1956 г.[6] «<…>ХХ съезд КПСС явился большим праздником для чечено-ингушского народа. В докладе Первого секретаря ЦК КПСС выражено мнение нашей страны, народов СССР, советского правительства, были смело и решительно осуждены чудовищные извращения Ленинской национальной политики. Наш народ был выслан без основания и причин из своего коренного края в годы, когда Берия и Кобулов и прочие злейшие враги нашего Государства вместо борьбы с действительными врагами, вместо предупреждения отдельных актов измены, способствовали этим изменам и меры, которые должны были быть направлены против предателей, были обращены против советских людей и целых советских народов. Партия осудила акт беззакония и произвола и теперь вполне естественно желание нашего народа, чтобы как можно скорее ему вернули все утраченное. Наконец народы — чеченцы-ингуши просят Советское Социалистическое Государство и Ленинскую Коммунистическую Партию, [чтобы][7] как можно скорее была восстановлена правда в отношении нашей истории, чтобы была изжита та клевета, распространявшаяся про нас в литературе <…>. Наши народы вели борьбу на Кавказе и только революционного характера, с позиций классовой борьбы на стороне большевиков, под руководством Серго Орджоникидзе и Сергея Мироновича Кирова. А контрреволюционные или националистические столкновения с соседями история нашего народа не знает. Обобщать преступления отдельных уголовных элементов и делать из этого выводы о целом народе могут только наши преднамеренные, недоброжелатели, которым мы не на одну секунду не желаем им того страшного, что пережили мы, когда десятки тысяч людей, стариков, женщин и детей усеяли наш скорбный путь и необъятные территории нашего горького изгнания. Народы чеченцы-ингуши всегда боролись, и впредь будут бороться против империалистического гнета, защищать национальные интересы, демократию и независимость. <…> [У нас имели] место национальные различия и особенности [в СССР], разве не допускались ошибки, совершенные в период [культа личности] отдельными врагами народа, [на подобие] Берия, безвинно и не имея на то никакого основания, истребив революционную коренную национальность Кавказа – чеченцев и ингушей, переселив их, отбирая движимое и недвижимое имущество, все, что они имели, голыми, босыми из своего коренного края в другие районы Советского Союза. <…> Климатические условия [в которых оказались депортированные] стали следствием тифозных заболеваний, голода, нищеты, смерти многих людей, стариков, женщин, инвалидов войны, более того [что было особенно не выносимым в моральном плане] — грязное пятно, клеймящая нас «гнусная кличка», выдуманная при Берии — «спецпереселенцы». <…> [Когда] вся Россия была мобилизована на ликвидацию и уничтожение иностранных интервентов Юденича и Колчака, то маленький горский народ – ингуши с помощью чеченцев разгромили в 17-18-19 гг. белогвардейские и контрреволюционные банды. Ликвидировали, покупая по 5 рублей патроны, силою и оружием белогвардейские элементы, не поддались белогвардейским контрреволюционным элементам, разгромили Деникина, укрепили Советскую власть на Кавказе. Ингуши и чеченцы отстаивали за Советскую власть против нападающих по численности превосходящих сил, против остатков роговых капиталистических пережитков из остатков белогвардейщины Осетии и других окружающих нас национальностей Кавказа, которые по населению превосходили больше [чем] в 5 раз нежели вместе взятые чеченцы и ингуши. Исторические заслуги чечено-ингушского народа в революционные дни и дореволюционного периода, [боровшихся] против царского самодержавия, против крепостничества, против угнетателей и за власть Советов по сей день опровергались отдельными враждебно настроенными элементами во главе с Берия. В дни Отечественной войны 1941-1945 гг. из числа чеченцев и ингушей служило в Советской армии по данным Республиканского Военкомата в 1943 году в разгаре войны 45 тысяч воинов. <…> Мы не останавливаемся на отдельных подвигах воинов из числа чеченцев и ингушей, но, однако не [является секретом ни для кого], что воины из числа чеченцев и ингушей сражались против немецких захватчиков [не менее] храбрее нежели [представители] других национальностей [СССР]. <…> Разве [является секретом для всего] Советского народа, что в тяжелые дни войны немцы своей пятью не коснулись территории чеченцев и ингушей, захватив [при этом] почти [всю] Осетию и Кабарду, обошли территорию чеченцев и ингушей на Моздок, откуда и начался разгром кавказской немецкой группировки. Ингуши, вооружившись, с оружием в руках и создав партизанские отряды, под Газаватом поднялись вплоть до стариков и женщин против немецких войск с целью не допустить и не сдать территорию чеченцев и ингушей. <…> Была оказана большая помощь нашим войскам на Кавказе чечено-ингушскими партизанскими отрядами. Разве заслуги чечено-ингушского народа [не] видно было когда ставленники Берия, враги общего народа опровергали заслуги воинов и оказанную помощь партизанскими отрядами, в дни Великой отечественной войны. Служившие в Советской армии чеченцы и ингуши, как мобилизованные в Советскую армию для защиты Отечества, нашли в себе силы не только остановить врага и очистить от него территорию родной страны, [но и] в дни войны уверенность в победу непрерывно крепла и [из-за того], что они воины ингуши и чеченцы знали, за что они борются, у них была одна цель защита священных завоеваний Октября, борьба за построение Коммунизма в нашей стране. Спрашивается, а кто имел большие заслуги в Октябрьские дни, конечно не секрет, красные ингуши, которые боролись против царского самодержавия, за власть Советов. Так и воины чеченцы и ингуши боролись в Великой Отечественной войне против опьяненных кровожадных немецких генералов, которые двинулись в поход на Советский Союз. Народы чеченцы и ингуши, старики, женщины и девушки, студенты, коммунисты, инвалиды войны просят Ленинскую Коммунистическую партию восстановить упраздненную Чечено-Ингушскую республику, возвратить нам утраченное, вернуть наш народ только на родину, [туда], где мы проживали до 1944 года. Для нас стало нетерпимой мысль о том, чтобы оставаться жить там, где мы сейчас находимся — в изгнании. <…> Нас влечет на Родину чувство оскорбленного национального достоинства, чувство протеста против вопиющей несправедливости, лишившей нас Родины, желание реабилитированным быть до конца в глазах всех народов Советского Союза, в глазах мировой общественности, поэтому мы инвалиды войны, рабочие и служащие, коммунисты, просим Советское Правительство предоставить нам возможность вернуться в родной край, где мы проживали до переселения. <…> Наш народ и мы воины этого народа глубоко верим в то, что из чистых рук Ленинской Коммунистической партии Советского Союза, он получит обратно похищенные у него все завоевания в Великой Октябрьской Социалистической Революции. Всякое другое решение явится для нашего народа морально невыносимым, катастрофическим ударом. [Ударом большим], чем тот, который мы [испытали] за [прошедшие] 12 лет <…>». Подписи, с просьбою дать ответ на это письмо <…> 1) майор запаса, член КПСС — Дудургов, 2) солдат – Балаев, 3) рабочий – Ужахов, 4) старший сержант – Х.М. Балаев, 5) старший лейтенант, член КПСС – Айдамиров, 6)солдат – А. Добриев, 7) служащий – Тангиев, 8) старик 84-х лет – Ужахов, 9) рабочий – Х. Балаев, 10) рабочий – О. Аушев, 11) инвалид войны – Яндиев, 12) служащий – Добриев, 13) адвокат – Ш. Яндиев, 14) грузчик зерна – Албогачиева, 15) грузчик зерна – Галаева, 16) Яндиева Зи (125 лет), 17) шахтер – Баркинхоев, 18) шахтер – Майсигов, 19) служащий – Х. Яндиев, 20) рабочий – Ханкиев Абзо, 21) старший лейтенант – Ужахов Габо. *** Из письма репрессированных, проживающих в Кокчетавской области, 1956 г.[8] «Мы чеченцы и ингуши, проживающие в районе г. Щучинска Кокчетавской области Казахской ССР были вызваны представителем РОМВД и нам было предложено давать персональные подписи о том, что мы освобождены из под надзора органов МВД, но что мы обязуемся не возвращаться в село, район, область (республику) откуда мы выселены и что мы не имеем права требовать возврата отнятого имущества. Это означает, что мы, получив свободу, не можем жить там, где нам хочется. С тем, что мы не будем требовать возврата имущества — мы согласны, но не согласны давать подписи об отказе вернуться в родные места. Такого рода подписи мы не стали подписывать, так как считаем, что это идет в разрез с решением XX съезда КПСС. Некоторые наши люди выехали [на Родину] и как стало известно, их там не трудоустраивают и не прописывают, ссылаясь на какое-то постановление Правительства. Мы веками жили там бок о бок с нашими соседями-грузинами, осетинами, дагестанцами и другими народами. Мы будем жить с ними в дружбе, как и со всеми народами населяющими наш Союз. У нас, в СССР, нет национальной вражды, не должно быть ее и у этих народов к нам, так же как и у нас к ним. Обращаемся к Вам с просьбою помочь нам вернуться в наши места, оказать нам содействие в трудоустройстве наших людей и со временем, когда мы съедемся туда, дать нам свою автономию, ибо, живя в различных районах Казахстана и Киргизии, мы не можем мечтать об этом. <…>». По поручению рабочих, служащих и школьников чечено-ингушской национальности, подписи: Погоров (машинист экскаватора щебзавода Курорт-Боровое, выполняющий норму на 150-200 %), Мадаев (токарь-новатор), Парчиев М.С. (начальник цеха), Досхоева (мать-героиня, воспитавшая 11-ть детей), Ахушков и Чербижев (ученики 10-летней школы), Богатырев (студент сельхозтехникума), Цолоев (участник гражданской войны, отец сына, погибшего в Отечественную войну). *** Письмо в Президиум Верховного Совета СССР, т. Ворошилову от ингушей и чеченцев, проживающих в пос. Алексеевка Сталинского р-на Акмолинской области Казахской ССР, 8 мая 1956 г.[9] «Из-за преступных действий отдельных людей 23 февраля 1944 г. нас чеченцев и ингушей поголовно выселили со своих родных мест и республика была упразднена. Нас выселили из мест, которые [мы] кровью отстояли от напора горской контрреволюции и деникинских банд в 1918-1920-х гг. В настоящее время вот уже более 12-лет мы проживаем в Казахской ССР. Мы хорошо знали, что беспримерное в истории сплошное выселение целого народа являлось явным нарушением Ленинской национальной политики. Достаточно сказать, что выселено было тысячи красных партизан, которые в 1918-1920-е годах под руководством посланцев коммунистической партии Серго Орджоникидзе и С.М. Кирова беззаветно сражались за Советскую власть на Тереке. Однако при жизни Сталина мы были лишены возможности поднять этот вопрос. Поэтому, мы обращаемся к Вам с просьбой вернуть нам наш родной край, где жили наши предки с незапамятных времен и восстановить нашу автономию». Подписи: Рамазановы, Погоровы, Томовы, Манкиевы, Патиевы, Сурхоевы, Накастхоевы <…> [ и другие, всего 210 человек]. *** Из письма ингушей и чеченцев, проживающих в Джамбульской области Казахской ССР, 1956 г.[10] «<…>Миновало 12 лет с того момента, когда враги Советской власти, которые воевали против Красной армии и против Чечено-Ингушского народа, используя ложь и клевету, добились выполнения ранее намеченного мероприятия по отношению к Чечено-Ингушскому народу. Прошло 12 лет [с тех пор], когда трупы Чечено-Ингушского народа [были разбросаны] от станции Беслана до станции Петропавловска. Не требуется больших трудов доказать, что враг Берия и его сообщники не ставили целью переселение Чечено-Ингушского народа просто [как переселение], а только уничтожение их на месте, используя любые провокации, однако эти планы не осуществились. Чечено-Ингушский народ, чувствуя свою невиновность, без единого выстрела покинул свои родные и дорогие места. <…> Мы чеченцы и ингуши, проживающие в Джамбульской области обращаемся к Вам с просьбой проявить инициативу о восстановлении нашего законного права. Дайте нам <…> наравне с другими народами нашей страны погреться новым Социалистическим солнцем, зашедшим на нашу родину после XX-го съезда <…>, ибо лучи нового солнца еще не доходят до нас. Просим вернуть нам нашу СЛАВУ, завоеванную кровью своих лучших людей <…>. Верните нам наше право заседать представителям нашего народа с Вами в Верховном Совете. Верните нам наш язык, нашу культуру, наши священные места <…>. Подписи: Хампиевы, Яндиевы, Льяновы, Картоевы, Бузуртановы <…> [и другие, всего 158 человек]. *** Письмо /Заявление/ «спецпоселенца из Северного Кавказа» Евлоева Ю.Ю. на имя т. Ворошилова К.Е., 15 августа 1956 г., г. Караганда[11]: « В 1920 году, борясь с оружием в руках против Деникинских банд за власть Советов рабочих и крестьян, погибли мой отец и родной дядя. Я остался круглым сиротой, без чьей либо помощи со стороны кого-либо. Но, оставшись сиротой, я получил помощь со стороны Советской власти, которая воспитала меня и дала образование. До выселения и после выселения я работаю до сегодняшнего дня без малейшего замечания со стороны руководства. Сам семейный и состав семьи – шесть душ. Учитывая особую заботу обо мне Советской власти в тяжелые дни моей молодости, я век остаюсь благодарным Советскому правительству. Из всех стран, я уважаю Россию, как отечество свое. Из всех местностей, я уважаю край моих отцов, где веками жили мои предки. История народов всех наций еще не знает подобного случая, которое постигло нас в 1944 году, в день выселения, где срок [на сборы] был три часа, чтобы прибрать вековечное хозяйство к рукам и сесть на поезд с семьей, с совершенным упразднением нашей республики, где тысячи лет жили наши предки и где исторические памятники нашего небольшого народа. После XX съезда я понял, что во всем виноваты предатель и агент империализма Берия и его шайка. В день выселения из Кавказа каждому выселяющемуся предложили расписаться о добровольном выселении с места жительства, что не соответствовало действительности.[12] Сегодня нам говорят, что ограничение с Вас снимается по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 16. 07. 1956 г. при условии, если дашь подписку об отказе [выезда] на Родину, а нет [не дашь подписку] – ограничение остается. Если бы действительно нас выселяли бы «по заслугам», и то бы, достаточное время прошло с 1944-го года, [чтобы] искупить перед государством свою вину и скинуть позорную кличку «спецпереселения», живя в счастливой стране Советов, где руководящим ядром является Коммунистическая партия Советского Союза. Как признал XX съезд КПСС, невинно пострадавшие нации, а именно чечено-ингушский народ ждет от Вас разрешения на восстановление упраздненной республики и [разрешения возвращения] на постоянное жительство в родимый край. Если мы останемся здесь, то нам и нашим будущим поколениям на веки вечные останется позор, как народу, потерявшему свою республику, существовавшую в виде отдельной нации еще три тысячи лет назад. Я обращаюсь к Вам с надеждой, как к поборнику прав наций, об удовлетворении желания нашего народа. Среди многонациональных республик СССР из карты мгновенно исчезла республика Чечено-Ингушетия, составлявшая около миллиона человек. Все эти страдания постигли нас по замыслу предателя Берии и его шайки, об этом мы, конечно, все хорошо знаем. Наши отцы сражались рука об руку с большевиками, против проклятого царизма, за власть Советов рабочих и крестьян, не за то, чтобы наша республика исчезла и позорила поколение, а за то, чтобы процветала и жила со многими нациями счастливейшей страны Советов. Ждем Вашего решения о возвращении на свою Родину». *** Письмо /Заявление/ от гр-на Зязикова З.А., жителя <…> Акмолинской области на имя т. Ворошилова, 12 декабря 1956 г.:[13] «В 1944 г. по решению Правительства выселена Чечено-Ингушская республика, в том числе и я. Со дня переселения, в Казахстане весь Чечено-Ингушский народ был передан под учет спецкомендатуры, где каждому спецпереселенцу было ограничено местожительства и запрещен выезд без разрешения за пределы местожительства, где они стояли на учете. В 1956 г. по правительственному решению освободили нас из-под спецкомендатуры, и выдали паспорта без ограничения места жительства. Когда нас, т.е. чечено-ингушский народ освобождали из-под спецкомендатуры, вернее сказать, сняли с нас название «спецпереселенцы», нам не было объявлено никакого правительственного решения или указания о том, что чечено-ингушскому народу в связи с освобождением со спецпереселения, предоставляется право выехать на постоянное жительство, на прежнее местожительство – Кавказ. Несмотря на это многие из чеченцев и ингушей уже выехали из Казахстана на Кавказ для того, чтобы жить в своем родном селе и доме. И не секрет, что каждому [из нас] хочется этого, поэтому и все остальные чеченцы и ингуши готовятся уехать туда жить. В настоящее время весь наш народ находится в двойном настроении [находится в смятении], так как, слышны разговоры будто бы всех чеченцев и ингушей, которые уже уехали на Кавказ, нигде там не принимают на учет, не возвращают им прежние дома и не устраивают на работу. Органы местной власти [якобы] ссылаются на [отсутствие] правительственного указания о нашем возвращении из Казахстана на Кавказ, на прежние места жительства. Поэтому, учитывая все это [вышеизложенное] и по просьбе многих людей из [числа] ингушей и чеченцев, я обращаюсь к Вам, чтобы узнать от Вас конкретного в этом отношении, т.е нам хочется узнать от Вас [хотим получить конкретную информацию от первоисточника]: 1. Можно ли выехать на постоянное место жительства на Кавказ (в места прежнего проживания). 2. Будет ли восстановлена наша республика ЧИАССР. 3. Если не будет восстановлена наша республика, то не будет ли препятствовать правительство выезду из Казахстана чеченцев и ингушей, пожелавших вернуться на Кавказ. 4. Будут ли даны, какие либо указания пред кем оно следует [органам местной власти] со стороны правительства, чтобы нам не препятствовали [оставаться на Кавказе] на постоянное местожительство. Просим дать нам ответ [на эти вопросы], чтобы мы понимали правильно в этом отношении». *** Письмо /Заявление/ жителя г. Акмолинска, Инаркиева С.Х., в Президиум Верховного Совета СССР, от 27 мая 1956 г.:[14] «23-го февраля 1944 года было переселение ингушей и чеченцев с Северного Кавказа. Во время переселения нам заявляли, что нас переселяют для стратегической надобности Красной армии, которая якобы должна провести крупные маневры в условиях местности Кавказа, после чего наша Армия пойдет воевать на Карпаты. Однако, переселение происходило с такой суровостью, что редко кто верил вышесказанному. [Переселенцам] разрешали брать вещей и продовольствия на семью до 500 кг. Куда переселяли, не оглашали. Везли подобно заключенным около месяца и привезли в Казахстан, где с вагонов высадили 18 марта 1944 г. прямо на снег. Люди, не приспособленные и не жившие [в условиях] суровых зим, не имевшие соответствующую [теплую] одежду, кроме того, многие не имели возможность захватить с собою [в дорогу] продовольствия, вследствие чего начались заболевания – тиф и простуда, которые уничтожили приблизительно 50 % нации. Оставшиеся в живых полу калеки — сплошные туберкулезники, начали будничную жизнь под [презренным именем] «изменника», полученным «в награду» Указом Президиума Верховного Совета СССР от марта 1944 г., гласившего упразднить ЧИАССР за измену Советской власти. Выделенную государством [для обустройства на новом месте] помощь местные власти пускали не по назначению [т.е. до переселенцев она не доходила], на жалобы никто не реагировал. Некоторые люди с радостью шли в тюрьмы, ради пайка. На умерших с голоду [людей] давались заключения, что смерть наступила по причине болезней. [Были случаи, когда над переселенцами] местными жителями устраивались самосуды, приводившие к жертвам, но власти на это никак не реагировали. Органы [правопорядка] старались улучшить свою работу [т.е. повысить показатели работы] за счет обвинения беззащитных [бесправных переселенцев]. Не останавливаясь на этом, с конца 1948 года, нам ввели режим, по которому мы не имели право выезжать за пределы местожительства на расстояние [более] одного километра. Вследствие чего мы не имели возможности сажать огороды, косить сено, работать на работе, связанной с ездой и командировками, из-за чего многие остались безработными, [и как следствие] этого, многих обвинили по 82-й статье и осудили на семь лет. Кроме того, ежемесячно мы должны были отмечаться в комендатуре в установленный день, за опоздание — штраф и КПЗ, а за отлучку с местожительства – 25 лет каторги. Аналогичную жизнь прошли балкарцы, карачаевцы и другие переселенцы. Такой жизнью мы пришли к 1953 году, в котором нынешнее правительство сняло с нас ярмо жизни. ХХ съезд КПСС осветил наше зрение. В заключение просьба к Вам, выражая чаяния переселенных народов, принять нас в братскую семью наций СССР». *** Письмо от жителя Фрунзенской области, Мамилова И.М., /до высылки проживавшего в с. Чернореченское Пригородного р-на ЧИАССР/ на имя К.Е. Ворошилова, 1956 г.:[15] «Тут стало известно через наших людей, побывавших в Москве, что руководители Северной Осетии претендуют против возвращения нам подлинным хозяевам и бывшим жителям — Пригородного района, без которого экономическое существование и восстановление Ингушетии не мыслимо. Это не первая вылазка со стороны отдельных «представителей» националистов Осетии против интересов ингушского народа. Хочу напомнить еще раз, что ингушский народ именно в этом районе кровью оправдал себя перед Октябрьской Социалистической революцией против белых банд деникинцев и бичераховцев, наступавших со стороны Северной Осетии при активной поддержки осетинской интеллигенции, контрреволюционеров и буржуазных националистов. Октябрьская революция <…> открыла путь всем народам Северного Кавказа к культурно-экономическому развитию. Здесь ингушский народ после разрухи гражданской войны <…> в упорном труде добился за короткий период успехов в области социалистического развития. В городе Орджоникидзе были созданы, в первую очередь, ряд школ, индустриальный техникум, три партийные школы, семиклассная опорная школа, где обучались сотни и тысячи детей ингушской бедноты. Были созданы ингушский научно-исследовательский институт, краеведческий музей, ряд промышленных предприятий в самом городе и его окрестностях: крахмальный, кожевенный и стеклотарные заводы и другие предприятия. <…> Наша высылка, c нашей территории, явилась большим праздником для отдельных буржуазных националистов, находившихся тогда в руководстве СОАССР <…>. [Однако], я не ошибусь, если скажу, что наша высылка для основного трудового осетинского народа явилась большой трагедией – он [народ] не пожелал бы для нас этого. Наконец XX съезд КПСС счел необходимым исправить ошибки, допущенные в период культа личности и восстановить права чечено-ингушского народа. Это событие для нашего народа, много перенесшего на себе тяжести жизни, явилось праздником, вторым по счету после Октябрьской революции. Теперь мы слышали, что руководители Северной Осетии претендуют против возвращения нам нашего родного клочка земли, вопреки решению XX съезда. Быть может, им удастся предъявить претензию с передачей им для снабжения промышленности и населения еще и на Назрановский район, который является последним клочком нашей земли? Мы знаем, что наш, так называемый – Пригородный район, богат лесами твердых и других пород, известняком, садами, замечательным горным климатом и пастбищами. Руководителям Северной Осетии недостаточно решения XX съезда о нашем возвращении на Родину. Возможно, они действительно попытаются и добьются своего, но они завтра просчитаются. Выходит так, что богатые районы любят, чьими бы они ни были – только руководители СОАССР. А другие народы их не любят, хотя бы они являлись и своими, и отдают их «хорошим соседям». На свете много таких богатых районов как ингушский – Пригородный, но только не все они для Северной Осетии. Я как бывший житель этого района, где веками росли и умирали мои предки, протестую против передачи этого района Северной Осетии» Подпись: Мамилов. *** Из письма жителя г. Алма-Аты, Мурзабекова С.Б., на имя т. Ворошилова, 19 мая 1956 г.:[16] «<…> Нет мерила выразить страдания мои личные и моего народа, постигшие его в связи с выселением, но еще больше страшнее последствия выселения: мы имели свой язык, свою письменность, свои песни и свою музыку, свои школы и театры, и свои горы, мы имели свои границы и свое автономное государство [т.е. свою автономную республику] – это все, что нам дал Октябрь. Мы в настоящее время все это не имеем. Я обращаюсь к Вам с просьбой вернуть нам нашу социалистическую родину с восстановлением в полных правах». Примечания. [1] Ингуши: депортация, возвращение, реабилитация, 1944 -2004: Документы, материалы, комментарии /Авт.-сост. Я.С. Патиев. Магас, 2004. С. 218-219; 221-222. [2] Там же. С. 226. [3] Арапханова Л.Я. Спецпереселенцы. История массовых репрессий и депортация ингушей в XX веке. М., 2004. С. 193-194. [4] Ингуши: депортация, возвращение, реабилитация… С. 390, 392-393. [5] Там же. С. 415-418. [6] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 362. Л. 185-190. Тексты этого и последующих писем даются в сокращении (выдержках), в моей редакционной правке, заключающейся в стилистической и орфографической обработке части текстов без изменений в их структуре и содержании – М.К. [7] В квадратных скобках мои редакционные правки – М.К.. [8] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 362. Л. 193. [9] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 362. Л. 34-40. [10] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 362. Л. 17-23. [11] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 360. Л. 136-137. Приводится без сокращений. [12] В данном контексте, по-видимому, слово «расписаться» употребляется в фигуральном смысле, т.е. спецпереселенцы должны были принять факт их высылки как должное и закономерное решение Советского правительства и не оказывать сопротивления. [13] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 360. Л. 141-142 об. Приводится без сокращений. [14] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 360. Л. 163-163 об. Приводится без сокращений. [15] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 360. Л. 210-211. Приводится с незначительными сокращениями. [16] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 75. Д. 360. Л. 242-243. Картоев М., Руководитель Госархива РИ
