Для моей семьи и, конечно же, для меня — уже потомка поколения, испытавшего тяготы произвола тоталитарного сталинского режима, День памяти жертв политических репрессий — это день, когда притупленная временем, но до сих пор не отпускающая боль от пережитого вновь обостряется, напоминая о том жестоком геноциде власти против собственного народа.
Моя мама, Райхан Ахметовна Кусиева, как и многие граждане бывшего Советского Союза, в юном возрасте вместе с родителями в 1944 году была депортирована в Казахстан. Вот как она вспоминает об этом:
«…Хочу вспомнить историю моих родителей — Мерешковых Ахмета Терсботовича и Рузы Эльмурзиевны. То, что осталось навсегда в памяти о том, без преувеличения, страшном времени. Мы жили в селе Кантышево Чечено-Ингушской АССР. Помню родной дом: теплый и уютный, где протекало моё детство.
.jpg)
Собираться нужно было на ходу, так как солдаты ругались, издеваясь, выгоняли на улицу. Тех, кто не успел одеться, выпихивали прямо в легкой домашней одежде. Мама побежала взять ещё кое-что для нас из одежды, и тогда, о… солдат выстрелил в неё — этого я не забыла, несмотря на свой юный возраст, и не забуду никогда. Тот ужас, тот страх…, мгновение, когда я могла потерять самого дорогого человека на свете. Но, к счастью, пуля не задела маму…
Потом нас всех, родственников, соседей, согнали в центр села и повезли на железную дорогу, погрузили в вагоны. В грязных и холодных вагонах, предназначенных для перевозки скота, находилось от шести до десяти семей. В нашем вагоне, кроме нашей семьи, находились ещё семьи Бексолта, Мухажира, Магомета Мерешковых, Берсбика Белхороева и др. Спали на соломе, а кто-то просто на полу. Кормили один раз в день ужасной похлебкой, и то её не хватало на всех.
Помню, поезд останавливался в пути, люди сходили, затем поезд резко трогался, кто не успевал забраться назад в вагон, тот оставался там — зимой, в холод и стужу. Из нашего вагона осталась так одна девочка. До сих пор помню крик отчаяния и слезы матери. Тогда нас охватил дикий ужас, я боялась хоть на секунду отойти от мамы.
В вагоне взрослые сумели как-то установить железную печку. Те, кто успел прихватить кукурузную муку, пекли лепешки и делили на всех, а мы, детвора, липли к печке погреться. Отец и мама рассказывали, что очень много людей умерло по дороге в вагонах от сердечных и простудных заболеваний. Умерших выбрасывали из вагонов, не давая родным оплакать и похоронить их по-людски. Если же поезд останавливался, то бегом закапывали умерших в снег. Люди были растеряны и не понимали, за что всё это?..
Долго длился наш путь в неизвестность. Наконец, кажется, в конце марта, нас привезли в Казахстан. Хотя уже и была весна, но нашим глазам открылись бескрайние степи, покрытые снегом. На Кавказе в это время уже тепло, люди высаживают картофель. Нас встретил пасмурный и холодный Кокчетав. Поместили в здании какой-то школы. На второй-третий день повезли на подводах в село Имантав Арыкбалыкского района. Нашу семью — дедушку Терсбота Бурыковича, отца, маму, меня и сестер — разместили на квартире русской семьи, у стариков. Женщина недолюбливала нас, называя «врагами народа», а старик всегда защищал, он был добрым и хорошим человеком, но, к сожалению, с годами стерлось из памяти его имя…
Так продолжалось больше двух месяцев. В начале лета мы построили себе землянку: в земле вырыли яму, пол покрыли разведенной желтой глиной, крышу — земляными пластами, сделали нары, которые служили нам вместо кроватей (до сих пор удивляюсь, как сумели мои родители в таких нечеловеческих условиях выжить и к тому же ещё вырастить нас). Имантавский колхоз выделил нам пять баранов на семью.
Сельчане по-разному относились к переселенцам: кто-то сочувствовал, кто-то относился недоверчиво, но были и такие, которые доставляли нам много обид и унижений. Был такой случай: мама пошла за водой, а люди у колодца не позволили ей набрать воды, издеваясь и оскорбляя. Она долго стояла там и плакала, пока родственники не хватились и не пришли за ней.
Приблизительно через год умер дедушка. Перед смертью он держал в руках письмо сына, сожалея о том, что так и не увидел его. Во время высылки его не было дома, и родственники не надеялись уже увидеться. Жестокая ирония судьбы — именно в тот день приехал сын, Магомет Мерешков. Чуть-чуть не дожил дедушка до встречи с сыном.
На второй год после высылки мы переехали на заимку Урпек — в 18 километрах от Имантава. Там я впервые начала обучаться грамоте и там у меня родился братишка. Отец с мамой работали в колхозе. Мы, три сестры — мал, мала, меньше, были предоставлены сами себе. Это были тяжелые годы — не было еды, одежды, обуви. Всё время практически посвящалось поискам еды. Обув на ноги тапочки из кожи, которые при выходе на улицу тут же мокли и замерзали, мы отправлялись в поле собирать колоски. Ели траву лебеду — варили её, потом отжимали и делали из неё начинку для лепешек и пирожков. Собирали ягоды, сдирали кору с берёзы и ели её сладкий внутренний слой, пили березовый сок. В общем-то, ели всё, чем можно было питаться. Вместо картофеля в ту пору сажали его кожуру. Чувство голода никогда не отпускало…
В 1949 году нас направили, не без помощи бригадира Ермолаева, которому не нравился мой отец, на рудник Сталинский (ныне рудник Аксу, недалеко от города Степногорска). Поселили в бараках на три хозяина на окраине поселка. Мама с папой устроились работать на шахту, где добывали золото. Мама стала стахановкой — она вырабатывала больше 100% нормы…
В то время (в годы репрессий) очень тяжело было жить в моральном отношении, остальное — лишения, голод, холод в суровые военные и послевоенные годы — переживали все. Но нам, представителям депортированных народов, было тяжелее всех: клеймо «враг народа» преследовало везде и всегда, не давало нормально жить и работать.
В 1954 году наша семья переехала в г. Щучинск, где мы в один из прекрасных дней 1956 года — воистину прекрасных — узнали радостную весть о реабилитации нашего народа. Это один из самых счастливых дней жизни, величайшая радость, которую не передать словами и которую не понять тому, кто не испытал тяжелого гнета клейма «враг народа». Все радовались свободе, не нужно было больше ходить в комендатуру отмечаться и со страхом у ворот ждать, выйдут ли назад оттуда родные и близкие тебе люди.
Через некоторое время я переехала снова в Кокчетав. Воспитала восьмерых детей. Награждена орденами «Материнская слава» второй и третьей степени, «Медалью материнства» первой и второй степени, подвеской «Алтын алқа»…
Эпоха массовых политических репрессий наложила отпечаток на многие народы и отдельно взятые семьи, она ассоциируется с миллионами безвинных жертв тоталитарной идеологии и является жестоким, но важным уроком истории, который должен быть усвоен нами всеми навсегда с целью недопущения подобного в будущем.
Марина Куссиева, начальник отдела организации архивной работы, планирования и отчетности Государственной архивной службы Республики Ингушетия
Опубликована 19 октября 2021 г. в интернет-газете «Ингушетия/ГIалгIайче» и в газете «Ингушетия/ГIалгIайче» от 21 октября 2021 г. № 41.
